Двойное портретирование
«В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С — м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К — ну мосту»
Достоевский знакомит нас со своим героем буквально с первых строк. Никаких лишних сантиментов и надоедливых пейзажей. Мы узнаем про жаркий июльский вечер, бедную каморку и задавленного бедностью юношу, который, кстати, «замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен».«Раскольников <...> был очень бледен, рассеян и угрюм. Снаружи он походил как бы на раненого человека или вытерпливающего какую-нибудь сильную физическую боль: брови его были сдвинуты, губы сжаты, взгляд воспаленный...»
Раскольников в черновиках
Книга вызвала острую полемику в русском обществе, оставить без внимания которую Достоевский не смог. В том же году он предложил Михаилу Каткову, издателю журнала «Русский вестник» идею психологической повести о бедном студенте, который «решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты». В черновиках к «Преступлению и наказанию» автор писал о будущем герое:«В его образе выражается в романе мысль непомерной гордости, высокомерия и презрения к обществу. Его идея: взять во власть это общество. Деспотизм — его черта...»
«он кончает тем, что принуждён сам на себя донести <...> Преступник сам решает принять муки, чтоб искупить свое дело»
Трансформация образа
Роман был закончен в 1867 году, за это время Достоевский успел написать еще и «Игрока» — темп для двух крупных произведений невероятный. И все же центральным текстом стало именно «Преступление и наказание». Со времен Михаила Бахтина принято говорить о полифоничности романов, вышедших из-под пера мастера. Множество идей и множество мнений сталкиваются в каждой его книге, и «Преступление и наказание» здесь весьма яркий пример. У каждого из героев своя правда и даже в голове Раскольникова она не одна. Решаясь на преступление, он уже отбрасывает идею первенства и старшинства, дающую «право» сильным личностям.«...Ясно, что тут не кто иной, как Родион Романович Раскольников, в ходу и на первом плане стоит. Ну как же-с, счастье его может устроить, в университете содержать, компанионом сделать в конторе, всю судьбу его обеспечить; пожалуй, богачом впоследствии будет, почетным, уважаемым, а может быть, даже славным человеком окончит жизнь! А мать? Да ведь тут Родя, бесценный Родя, первенец! Ну как для такого первенца хотя бы и такою дочерью не пожертвовать! О милые и несправедливые сердца! Да чего: тут мы и от Сонечкина жребия, пожалуй что, не откажемся!»